Рассмотрим такие слова как ласка, тоска, доска, миска, полоска, колбаска, опаска, ряска. Морфемно-орфографический словарь выдает следующее разделение (в скобках - информация по Фасмеру):
ласк.а (сопоставл. с болг. "лаская" = русск. "льщу", лат.lascivus); тоск.а (возм. связ. с "тощий"); доск.а ("дощатый"); миск.а (этимологии нет); опек.а (связано с "печаль"); ряск.а (растение, этимологии нет); коляск.а (коло-, колесо, ср.с тохарским kälaskam - одна из форм косв.п., по Иванову)
Но:
лас.о.ч.к.а, дос.о.ч.к.а, ряс.о.ч.к.а, коляс.о.ч.к.а, о.глас.к.а, о.пас.к.а, полос.к.а, колбас.к.а, ряс.к.а
Раздел на морфемы кажется слишком произвольным - при том, что в русском и др. славянских языках есть примеры чередования согласных, а в древних родственных языках - когнаты означенных слов.
Сравни с санскритским -ка, присутствующим в словах для обозначения неодушевленных объектов.
Что такое -ка в этих словах? Как оно появлялось исторически и может ли быть связано с (пра)индоевропейскими суффиксами? Не является ли это (с)ка в действительности вариативным консонантным кластером (наподобие древнегреческого кс или болгарсого щ), воспринимаемым носителями языка как две разных согласных?
= = = = = = = = = = = = = = = = =
What is the meaning and history of -ка among the Russian words listed above (given the fact that there is for sht in Bulgarian and even in Russian language the stem consonants alternate).
Does the fact of cognate words (e.g. in Tocharian kälaskam for Russian "коляска" according to Ivanov) and -ka in Sanskrit words for inanimate/istrumentive objects have something to do with this?
Is it in fact a single consonant claster (like Greek x or Bulgarian щ) which is perceived by native Russian speakers as two separate consonants? The division into stem/root consonants seems to be too arbitrary.